Содержание:
***
Анастасии Б.
Во мне как будто первые стихи перебродили —
Я вижу электричество планет
И звёзды с точностью до звёздной пыли,
И ангелов классический балет.
Я вижу дождь, в котором сомневался,
Зимы непродолжительный разбег.
Я вижу всё, и вижу всё прекрасно,
Как может видеть только человек.
Наверх
***
До свиданья, девочка без имени,
Без фамилии. На синем рукаве
У тебя сжимались, помню, лилии,
Прижимались лилии ко мне.
Синих рукавов кривые линии
Изгибались, мяли лепестки
Белые, проворные, стыдливые,
Как движенья девичьей руки.
Полыхали и казались синими
В мягкой набегающей волне
Безымянные безадресные лилии
Так и не открывшиеся мне.
Наверх
***
В борозде учащённого пульса,
В глубине моего ребячества,
Удивлённо и, может быть, устно
Оживает и жаждет причастия,
Жаждет утренних и вечерних
Перебежек между аптеками,
Жаждет смерти противоречий
Каждой порой, каждой молекулой,
Оживает, ворчит, тревожит,
Как вулканы в чехле Италии,
О тебе неулыбчивой, сложной –
Небольшое воспоминание…
Наверх
***
Скребётся в коробочке чёрный жучок,
Как будто ведёт под сурдинку смычок
И песня его одинока –
Осталось ему не много.
Из темноты долетает вопрос:
«О! Сколько бы я на свободе прополз?!»
Всё тише жучок, всё тише,
И песни его не слышно.
Наверх
***
«Сквозь меланхолию стёкол – видна гравюра:
Чернеют баркасы в чёрном порту вечернем»
Хуан Рамон Хименес
1
Досадно, что воспоминания
Связаны с материком,
С его плодовитым названием,
С древесиной, известняком.
С гаражами, колючей проволокой,
Ареалом полупустынь,
Строящимся метрополитеном около
Ландышей и рябин.
И досадно отсутствие свежего
Моря, в котором анфас
Делящий надвое побережье
Буревестник или баркас.
2
Яблоня цепляется за кассиопею.
Пьянствующий рыцарь глядит в трубу
В чём-то подзорную и вопрошает: где я?
В каком году?
Небо сдвигает брови, морщинит лоб,
Чувствуется, глазница его опустела.
И рыцарь покорно ступает на эшафот
Словно душа без тела.
Аплодисменты. Довольно гудит толпа.
Никто не расходится, и то, что душа без тела,
Может оно и к лучшему. Такова судьба
Настоящего кабальеро.
3
Бедный мигель. Выпал еще один зуб.
В памяти плавают пятна нефти.
Сквозь которые, задыхаясь, плывут
Дети,
Внуки, правнуки, картофельная ботва –
Отдано огороду лет сорок,
И спустя эти сорок лет он ему едва ли
Дорог.
Помнится, он хвалился своим мундштуком,
Порол ребятню, жене доставалось, зятю,
И теперь им ему сочувствовать с какой
Стати?
4
Бухта эль-торо. Лодочник спит – в очках
За угловатым столом. Ржавому якорю
На правой стене лет девяносто – когда-то, ах!
Женщины провожали его и плакали.
А сейчас он висит, и к нему не заходят женщины,
Да и лодочник стар – тем более не до женщин,
Плюс к его хромоте и астме, к заболеванию печени…
Выбрал же бог место для нашей встречи.
Наверх
Променад
Всю ночь не то чтоб фонари,
Не то чтоб ландыши
Бросали под ноги круги
И плыли в радужном
Оцепенении. Фигур
Встречалось минимум,
Был обоюдный перекур
Подобен филину.
Ты танцевала и шуршал
Паркет нехоженый,
И город был – колонный зал
С пустыми ложами.
Ты танцевала. Я смотрел
Бесстрастно будто бы,
Как искушенный винодел,
На все попутные
Твоим движениям огни
И замиравшие
К утру не то чтоб фонари,
Не то чтоб ландыши.
Наверх
Вечер
Бульвар, бордюр, аперитив,
Должно быть, мы давно в марселе,
И бабочка летит, закрыв
Глаза. На смуглой коже еле
Морщин заметны ручейки –
Мы молоды, и в черно-белом
Не по сезону… я руки
Твоей не выпускаю. Чем он
Закончится, наш разговор?..
Изнемогая от предзимья,
Влетает бабочка в собор
И там захлопывает крылья.
Наверх
***
Какая в сущности морока
Вдали от твоего порога
Найти какого-нибудь бога
И постареть когда-нибудь.
И не раскаяться ничуть
За то, что сделано немного,
И, клятвам верность не храня,
Любить прилежно не тебя.
Какая в сущности морока,
Когда вдали от твоего
Великолепного порога
Не происходит ничего.
Наверх
***
В теремке, покосившемся от простуд,
Пыльных заповедей и щербин,
По слогам сколачивая уют,
Голодает твой беспокойный сын.
Там рифмует космоса молотьбу,
В кладовых доискивается угля
И, собой прокладывая тропу,
Осторожно молится на тебя.
Там застрявши надолго в суете,
Сердце шлёт депешу из теремка:
Несмотря на трудности зпт
Всё должно устроиться тчк
Наверх
***
Ж. Серкебаевой
Музыка, тонко всхлипывая и струн
Двухколейку укладывая на плечо,
Бередит смычком кровеносный круг,
Будто в тебя обмакивает смычок.
Будто стоишь в лесу и вдыхаешь лес,
Будто нарочно для этого заплутал,
Чуть шелохнёшься и — потеряешь вес,
Будто тебя ветер с ветвей сорвал.
Слыша скрипичной талии приворот,
Сердце внутри забьётся, как телеграф,
И обязательно к музыке доплывёт,
Если до музыки можно добраться вплавь.
Наверх
***
Прошла минута. Изо всех минут
Она единственная жить не торопила,
Не собиралась создавать уют
И преданности не просила.
Не требовала для себя наград,
Не видела во мне провинциала.
Она ушла, на триста шестьдесят —
Туда, откуда путь свой начинала.
Наверх
***
Чтение в транспорте — правильный вид досуга,
Когда всё плохо или ещё терпимо.
Не замечаешь назойливости маршрута
И для знакомства не подаёшь мотива.
Когда для дыхания не предлагают небо,
А череда из будней не терпит книгу,
Чтение в транспорте — маленькая победа,
Шанс наверстать упущенное из виду.
Наверх
***
Вечера безрадостные. Сколько
Их на душу населения и где их
Разбавлять как не у барной стойки
Меж таких же страждущих и серых.
Что конюшни, Авгий! На душе-то
Чай похуже запустения бывают –
Ни колокола, ни минареты,
Ни гетер смешки не радуют, ни бани.
Вечера безрадостные. Мы ведь
Рождены, чтоб подводить итоги.
А богам досталось ясновидеть:
Задним-то умом мы сами — боги.
Наверх
К тебе
Пера достойный эпилог.
Потухшее паникадило.
Угрюмо чавкает песок
И гнётся полоса прилива.
Уходит в воду материк,
Всё ближе моя хата к краю,
Но, как прилежный ученик,
Я всю тебя запоминаю.
Я всю тебя благодарю
За промысла живую меру,
За безвозмездность дежа-вю,
За ангельскую атмосферу.
И, отражаясь в H2O
Противоречий и событий,
Благодарю тебя за то,
Что служишь мне последней нитью.
Наверх
***
Был другом лестничный пролёт
И сводницей была площадка
Перед подъездом. Гололёд
Был тот ещё злодей. Не сладко
Жилось тогда, жилось не так
И хороводы не водили,
И не захаживали в парк
Аттракционов. Небольшими
Тогда казались вечера
И, не родившись, умирали
Привязанности. Тишина
Убежищем служила: с нами
Считаться не хотел никто –
И было грустно и темно.
Был другом лестничный пролёт
И сводницей была площадка.
Я отдавал себе отчёт,
И отдавался без остатка.
На меховых воротниках
Хрустела изморози завязь,
И, мирно головы задрав,
У магазина мы топтались,
А звёзды ползали по дну,
Неторопливостью дразнили,
Ты говорила: «мне б одну
Из них на всякий случай» или
Не говорила ничего.
Мне было страшно и темно.
Наверх
***
Полумрак вселенной, серебрятся провода.
Серебрятся, ноют от бессонницы
Утренняя с лепестков вода
Испаряется и облаком проносится.
Полумрак вселенной каждой новою звездой
Освещает новые поверхности.
Если ты поверхностна со мной,
То забудь, пожалуйста, о верности.
В полумраке этом беспорядочна ходьба
Нарастает, ширится сумятица
Жаль, что мы не бодрствуем, когда
Все мечты отчаянно сбываются.
Наверх
***
Добавить в кофе вместо молока
Густой туман и с ложечки десертной
Поить гостей. Таков рецепт любви
К происходящему. И ты наверняка
Останешься и заночуешь вслед
Своим надеждам на кофейной гуще
И будет сниться, что земля укрыта
Фатой от убегающих комет.
Наверх
***
Среда. Традиционный завтрак,
Не разогретый по причине спешки.
Качался телефонный провод, он с карниза
Намёрзший за ночь иней соскребал.
Соседская собака раздражённо
Брехала, а сосед с кривой усмешкой
Ей костью тыкал в нос. Её оскал
Напоминал Харибду в непогоду,
Пар изо рта её при выдохе — свинец.
В собачьей миске в это время бойко
Копались воробьи – из псовой пищи,
Перловые выклёвывая зёрна.
Наверх
***
Бывало, что в один из дней недели,
Она ко мне взлетала на колени
И выпускала боль свою на волю:
А та кружит, как моль, у потолка.
Со звонких крыш просачивалось лето,
Сжималась музыка, и углублялся вечер,
Мы ни о чём – от силы полчаса –
Болтали дружно. Плавала луна,
Теченьем относимая к ахейской
Прибрежной полосе, минуя Лемнос.
Наверх
***
Если ты это читаешь письмо,
Значит меня уже нет,
А Менелай твоё лицо
Разглядывает в лорнет.
Ищет изъяны в своей судьбе,
В судьбе твоего отца.
Он и меня уж простил, а тебе
Не отвернуть лица.
Наверх
***
Э.А.
Ты мне пишешь: «снег давно растаял.
Третий день апрель. Дожди в предгорьях.
Очень тихо, даже мухи не летают…
Вру!.. Двоих заметила сегодня.
Почему молчишь, «ни дня без строчки»?
Может, просто письма не доходят?..
Ложка дёгтя из твоей медовой бочки
Достаётся мне единственной похоже».
Я пишу: «досадно… в бочке дёготь.
Это видно происки. Ну, пусть их!
Нам не гоже причитать и цокать
В час эпистолярного искусства.
Но когда берусь за наши письма,
Вид их удручает электронный –
Жаль, потомкам благодарным и не очень
Адреса останутся, не мысли».
Наверх
Комментарии
Отправить комментарий